Циан.Журнал продолжает экскурс в историю столичной недвижимости и публикует свидетельства очевидцев о прошлом веке (начало — «70 лет назад единственный автобус казался роскошью»). Лариса Константиновна Моторина всю жизнь прожила в Москве. Сначала в деревянном доме в Марьиной Роще, затем — в двухкомнатной квартире в пятиэтажке. Она рассказала Циан.Журналу о том, как был налажен быт и что хрущевка значила для москвичей 50 лет назад.
Жизнь от печки
Мои родители получили квартиру на улице Бочкова, а за мной (как за взрослой девушкой) осталась комната в деревянном доме в Марьиной Роще. Раньше нам принадлежала там целая трехкомнатная квартира, а теперь осталась всего одна комната — остальные занимали соседи, позже эмигрировавшие в Израиль. Правда, я ей особо не пользовалась, потому что переехала вместе с семьей.
Квартиру папа получил за многолетнюю отличную службу на заводе «Калибр» — он проработал там 25 лет. Дом на тот момент был новостройкой, квартиру в нем получил не только мой папа, но и несколько его коллег. У нас есть фотография, как строился тот дом: фундамент для него лопатами копал весь инженерно-технический отдел завода! Одним из этих «копателей» был мой будущий муж Леонид, тогда еще совсем молодой техник-конструктор. Я тоже в то время работала на «Калибре» — там мы с ним и познакомились, но случилось это позже нашего переезда.
Проходная завода «Калибр», 1971 год/pastvu.com
Переехали мы впятером: бабушка, родители и мы с сестрой. Это было необыкновенное счастье — переехать из холодного деревянного дома с печным отоплением в настоящую квартиру, пусть даже со всеми ее недостатками, которые казались несущественными.
Объективно нам стало теснее: комнат было не три, как в доме, а две (определяя полагавшуюся семье площадь, меня в расчет не приняли — ведь за мной оставили жилплощадь в доме). Одна из комнат в новой квартире была проходной, кухня тоже оказалась поменьше, но нас все это не волновало. В доме не было лифта, но мы к таким изыскам не привыкли. Зато здесь всегда было тепло и была горячая вода, а что еще надо!
40 метров счастья
Комнаты были относительно скромных размеров — 14 и 21 кв. м. Плюс пятиметровая кухонька, совмещенный санузел и микроскопический коридор. В маленькой комнате поселились сестра с бабушкой. Друг напротив друга стояли две их кровати, причем бабушка спала на перине, которую привезла с собой из деревянного дома.
Та самая пятиэтажка в наши дни
Позже эта перина еще не раз сослужит нам добрую службу: спустя несколько лет, когда я выйду замуж за Леонида и у нас появится дочка, мы решим жить отдельно в моей комнате в Марьиной Роще. Но особо морозными ночами станем приезжать к родителям и спать на этой перине прямо на полу. Дочка будет пристраиваться в той же маленькой комнате. Выходит, иногда мы жили в этой квартире всемером — не представляю, как умещались!
Кроме двух кроватей в маленькой комнате стоял скромный столик с иконами: бабушка была верующим человеком.
Храм иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной Роще, 1965–1966 гг./pastvu.com
После переезда ей стало очень тяжело добираться до привычной и любимой церкви «Нечаянная радость» на Шереметьевской улице — раньше-то мы жили почти напротив, а теперь до нее было далеко. Библию бабушка читала каждый день.
И, конечно, она привезла свою швейную машинку — шила мне платья, модные фасоны которых я подсматривала в Доме моделей на Кузнецком Мосту, а потом с жаром ей пересказывала и — волшебство! — получала практически такой же наряд, как у главных модниц Москвы.
В большой комнате жили родители и я. Кроме кроватей (родительская — в нише, под ковром «Русская красавица», большим раритетом на сегодняшний день; моя — рядом) в комнате помещались диван, телевизор с тумбочкой, страшно модный по тем временам журнальный столик на трех ножках и два кресла.
Еще в квартире был вместительный стенной шкаф и поистине бездонная кладовка, в которую мы (уж не знаю каким образом!) приволокли огромный бабушкин сундук — еще дореволюционный. В кладовке хранилась и домашние заготовки на зиму: папа с удовольствием закатывал компоты. Правда, иногда случались конфузы и банки взрывались — однажды взрыв был такой силы, что осталось пятно на потолке, которое не удалось вывести и десятилетия спустя.
Неизменной осталась традиция вместе завтракать — для этого мы собирались субботними утрами за общим столом в большой комнате и долго трапезничали под радиопередачи.
Квартиру надо было обставлять, но в те времена это было непросто. Разумеется, и речи не шло о каких-то интерьерах из орехового дерева — нет, мы купили (точнее, достали) польский гарнитур из ДСП, в очереди за которым надо было отмечаться. Помню, мама ночью стояла в этой очереди (магазин находился на Бутырском хуторе). Результат ее стараний — покупка польского кухонного гарнитура, идеально вписавшегося в нашу кухоньку: буфет, колонка, стол. Гарнитур был бледно-розового цвета. Плита была с двумя конфорками, но нам хватало — вместе с раковиной и небольшим разделочным столом все умещалось по одной стене.
Холодильник ЗиЛ мама берегла как зеницу ока! А еще у нас была примитивная круглая стиральная машина, белье в которую закладывалось сверху. Еще был телевизор с маленьким экраном и линзой, когда он не работал, его было принято накрывать салфеточкой.
И, разумеется, радиола на подставке — целый огромный радиоящик, незаменимый помощник во время любого застолья. Мама, правда, не очень любила все эти посиделки с папиными сотрудниками, но смотрела на них сквозь пальцы. Папа же с огромным удовольствием заводил записи Шульженко и Великановой — очень их любил.
Заводской район
Наш дом находился аккурат напротив завода, но немного в стороне от основной дороги. Местечко было довольно темным, так что криминальные истории нет-нет да и случались. Помню, когда я еще не вышла замуж и вела светскую жизнь — то в театр, то на свидание, бабушка всегда меня ждала и глядела в окошко, подперев щеку ладонью — волновалась. А завидев меня, тут же ставила на плиту чайник и, наконец, уходила отдыхать. Я поднималась на наш третий этаж, ко мне выбегала сестра и мы долго секретничали в ванной: я была постарше — мне было что рассказать, а больше уединиться нам было негде.
Позже меня провожал до дома Леонид, пару раз он не успевал на метро и ночевал в троллейбусе (прямо рядом с домом расположен 6-й троллейбусный парк, который пару лет назад переоборудовали под электробусный).
6-й троллейбусный парк, 1993 год/Фото: Александр Шанин/pastvu.com
Двор жители благоустраивали сами. Каждый апрель по всему Советскому Союзу проводились субботники, а соседи еще и обсадили дом по кругу деревьями: у нас росли и яблони, и груши, и клены, и черемуха, и липы. Кое-что сохранилось и по сей день.
Обустройство быта
Мы получили квартиру с уже готовым ремонтом, но папа был на все руки мастер, поэтому, конечно, доводил его до ума самостоятельно. Например, ежегодно он стягивал заново деревянные полы (линолеум положили много лет спустя) — очень уж они скрипели. Обои тоже переклеили сами (правда, бумажные — это был далеко не самый дефицитный товар). А еще папа сколотил балконную мебель: он сделал два шкафчика, в которых хранились разная крупа, чугунный утюг и прочие хозяйственные предметы.
В зону моей ответственности входило украшение квартиры. Помню, как в ванной я обклеивала плитку изображениями гномиков — это было тогда очень модно, а спустя много лет их было очень сложно снять (в том числе и потому что жалко — это же память!).
Еще из элементов декора отмечу плетеные из соломки коврики с изображением тигров и драконов, фарфоровые чашки и тканевые отрезы — жутко дефицитные вещи, которые родители привезли из Китая в середине 1950-х.
Кстати, с этой поездкой была связана удивительная история. В Китае родители познакомились с местными жителями и еще долго переписывались с ними. Потом случился переезд, а переписка как-то заглохла. В то время их китайский приятель по каким-то делам оказался в Москве и отправился на поиски своих советских друзей, ориентируясь на адрес с конверта. Приехав в Марьину Рощу и, разумеется, никого там не найдя, он спросил пожилую прохожую, незнакома ли она с моими родителями, и — о, чудо! — она ответила: «Ну конечно, знакома» и дала этому китайцу наш новый адрес. Вот мы все удивились, когда он пришел к нам в гости!
Пятиэтажка была важным для меня этапом, но прожив там несколько лет и выйдя замуж я перевернула страницу и переехала на Старый Арбат. Но это уже другая история.
(Продолжение следует)
Фото в начале статьи: двор на ул. Обручева, 1970–1971 гг./pastvu.com
